Леонора Флейшер - Герой. Бонни и Клайд: [Романы]
Когда дверь, наконец, открылась, Уинстон с любопытством спросил у Чаки:
— Это что у вас, камера, да? Если он покончил с собой, вы сможете сразу заснять его.
Они вошли в квартиру, и первое, что бросилось Гейл в глаза, этот множество коробок, сваленных в узкой передней, отчего вход сделался еще уже. Здесь, казалось, на несколько поколений было запасено дезинфицирующих средств, жидкого мыла для чистки ковров, зонтиков, краски и других вещей, без сомнения, украденных, как и ее кредитные карточки. Наглядное доказательство тому, что они имеют дело с подонком и мерзавцем.
Из передней они прошли в неприглядную комнату с разбитой мебелью. Уинстон опередил их и заглянул в спальню. На столе стояла фотография в дешевой рамке. Заинтересовавшись, Гейл взяла ее со стола и начала внимательно разглядывать. На ней были сняты мужчина с мальчиком в зоопарке — обычный снимок, сделанный «Полароидом», какие часто продают туристам. Мужчина был невысокого роста и худощавый, такой же и мальчик. У мужчины темные волосы и большие черные глаза, и у мальчика тоже. Но на этом сходство кончалось. У мальчика взгляд светился невинностью, в то время как выражение лица мужчины можно было назвать не иначе, как скрытным. И у него на морде было написано, что он вор, хотя трудно было представить его себе как главаря преступной группы. И все же очень подозрительна его связь с ее кредитными карточками! Тут даже репортерская интуиция Гейл была загнана в тупик.
Должно быть, это Берни ла Плант со своим сыном. Гейл Гейли смотрела в лицо своему спасителю, настоящему герою, спасшему рейс 104, но не узнавала его. Для нее это было лицо незнакомца, и не очень-то приятного.
— Неудачно, никакого трупа не видно, — объявил Уинстон, выходя из спальни. Он казался разочарованным. — Наверно, вам нечасто выпадает возможность заснять труп, пока до него еще не добралась полиция. Эксклюзивный вариант.
— Вы не возражаете, если мы подождем его здесь, мистер Уинстон? — приятным голосом попросила Гейл.
— А что, он в суд на меня подаст за это? — со злобным смешком пробормотал Уинстон. — Вы имеете право, вы репортеры, — он ушел, закрыв за собой дверь.
— Мы будем ждать его здесь? Может быть, его придется дожидаться несколько часов? — спросил Чаки.
Гейл с любопытством разглядывала комнату: «Не знаю, но у меня такое чувство, что этот тип важен каким-то образом для нашей передачи».
Чаки снял с плеча камеру.
— Послушай, ты, конечно, думаешь о своей карьере, а у меня дома жена и дети, и я не собираюсь здесь торчать до полуночи.
Гейл криво усмехнулась.
— Чаки, ты везучий, ты даже не знаешь, какой ты везучий!
Решившись, наконец, сесть на жалкий диван, Гейл плюхнулась на него, но тут же вскочила, вскрикнув от боли.
— Что случилось? — спросил Чаки.
— В этом диване скрыто смертельное оружие, — ответила Гейл, пытаясь найти острую пружину. Где же она? Где же? Что такое? Она вдруг вытащила острый предмет, который поранил ее и, ошеломленная, уставилась на него.
— Что это такое?
Не веря своим глазам, не в силах отвести их от находки, Гейл медленно произнесла:
— Это… «Серебряный микрофон»… моя премия.
Боже мой, подумала она, все это далеко не случайно. Этот Ла Плант и Джон, должно быть, знают друг друга, как-то связаны. Но как? Внезапно Гейл поняла, как могло обстоять дело. Несчастный Джон Баббер, уговаривала она себя, рискуя своей жизнью, спасал людей и, спасая ее жизнь, вдруг увидел сумочку. От дыма и истощения… его разум помутился и он… взял сумочку себе. Джон был виновен лишь в том, что воспользовался возможностью, предоставленной ему при данных обстоятельствах. Возможно… ах, без сомнения… Это была его первая кража. А этот скользкий тип, Берни ла Плант, мерзкий жулик — на нем одном лежит ответственность за то, что полиция подозревает Джона. Наверно, этот мерзавец ла Плант перекупил бумажник у Джона вместе с кредитными карточками и «Серебряным микрофоном». А теперь, когда Джон Баббер стал всеми признанным героем, теперь, когда ему выдали миллион долларов, этот подонок шантажирует Джона, угрожает раскрыть его единственный грех, его единственную маленькую ошибку. Может быть, Джон пытался ей все это рассказать; недавно у нее появилось чувство, что он хочет раскрыть перед нею какую-то тайну; наверное, он как раз это имел в виду. Ну, а как же иначе все это можно объяснить?
Чаки уставился на «Серебряный микрофон» и все еще ничего не понимал:
— Так что, этот ла Плант получил премию?
Гейл крепко сжала в руках драгоценную награду.
В глаза ей бросилась надпись:
— За отличие в поисках правды, — вслух громко прочла она.
Чаки был потрясен. Но какое отношение все это имеет к ла Планту?
В этот момент ключ в дверном замке повернулся, Гейл вместе с Чаки поспешили к двери.
Открыв ее, Берни был ослеплен вспышкой видеокамеры и с трудом различил микрофон, который совал в его лицо невидимый репортер.
— Сэр, вы Бернард ла Плант? — начала Гейл своим репортерским тоном. — Какие у вас отношения с Джоном Баббером?
Берни возмущенно закричал оператору:
— Сейчас же выключите это!
Но Чаки продолжал снимать.
— Как вы можете объяснить вот это, мистер ла Плант? — Гейл предъявила ему «Серебряный микрофон».
Берни внезапно почувствовал острую боль в боку. Камера почти касалась его носа, и эта женщина махала перед его носом своей наградой:
— А откуда она у меня, как вы думаете? — сердито спросил Берни и, обращаясь к Чаки, закричал. — Сейчас же выключите свою камеру! Это моя квартира, вы не имели права входить сюда, и вы тоже!
Берни вгляделся в лицо женщины и вдруг узнал, что именно ее он спас тогда в числе других пассажиров рейса 104 и ее сумочку украл. А теперь она стоит здесь в его квартире и держит эту награду, которая была в бумажнике.
— Как вы объясните все это, мистер ла Плант?
Гейл настойчиво требовала у него ответа.
— К чему вы принуждаете Джона Баббера? Что вы пытаетесь…
Не успела она закончить предложение, как дверь квартиры с грохотом открылась, и вбежал перепуганный Уинстон, в состоянии, близком к истерии.
— Он сейчас прыгнет! Баббер сейчас спрыгнет с карниза! Показывают по Тринадцатому каналу.
Гейл едва не задохнулась от ужаса, а Чаки с завистью переспросил:
— По Тринадцатому?
Не сговариваясь, они помчались по лестнице вниз, впереди всех Гейл, за ней Берни, потом Чаки со своим видеооборудованием и последним Уинстон. Дверь в квартиру менеджера была открыта, и телевизор включен. На экране крупным планом застыли «Дрейк-отель» и бледно-зеленый Джон Баббер, стоящий на карнизе над многоэтажной пропастью. Репортаж за кадром вел репортер Тринадцатого канала. Остальные представители прессы толпились на улице у подножия отеля, в то время как полиция пыталась навести какое-то подобие порядка среди всего этого бедлама.
— Полиция заявляет, что не может растянуть брезент внизу, — говорил репортер в тот момент, когда все четверо вбежали в комнату Уинстона, — поскольку опасается, что это может спровоцировать его прыжок. Баббер все время повторяет, что он будет говорить только с Гейл Гейли, местным телевизионным репортером. Но все попытки найти мисс Гейли оказались безуспешными.
— О Боже! — Гейл вдруг вспомнила, что, уходя, выключила зуммер в студии, и ее разыскивают всюду уже не менее получаса. Джон Баббер собирается совершить самоубийство и зовет ее, а ее нигде не могут найти! — Дайте телефон! Побыстрее! — закричала она Уинстону.
Пока Гейл лихорадочно набирала номер, Берни ла Плант с критическим видом смотрел на свой старый телевизор.
— Да он же весь зеленого цвета, этот Баббер!
— Да что ты мне рассказываешь! — возмутился Уинстон. — Ты обманул меня, ла Плант. Это не телевизор, а кусок дерьма!
Берни презрительно покачал головой.
— Да ты не умеешь настраивать его, болван, — Берни покрутил ручки регулировки цветов, чтобы добиться естественных тонов.
— Как вы видите, перед зданием отеля собралась толпа народу, — продолжал репортер Тринадцатого канала. — Многие люди плачут, умоляют Джона Баббера не прыгать.
Оператор направил камеру на толпу: там было не менее тысячи людей!
— Бога ради! — закричала Гейл Дикинсу. — Передайте ему, что я еду.
Она бросила трубку.
— Побежали, Чаки. За нами сейчас пришлют машину полиции. Ла Плант, вы тоже поедете со мной.
— Я? — заорал Берни.
Просто удивительно, сколько угрожающего может таиться во взгляде красивой женщины!
— Если вы не будете в машине через десять секунд, я вызову полицию.
Берни ла Плант в негодовании, пробормотал что-то вроде:
— Полицию? Что за ерунда! Это Америка, или…
Но Гейл Гейли была в ударе, она знала наверняка, как обращаться с таким ничтожеством, как Берни. Нужно найти его уязвимое место, а у Берни ла Планта это, несомненно, деньги. Она открыла сумочку и выгребла оттуда всю наличность:
